Empty - Drift

— Он нужен мне живым. - Фанатик в ответ лишь хмыкает, отбрасывая блок данных на стол и сплевывая на грязный пол конспиративной квартиры, затерявшейся где-то на окраинах района Закера. Он уже почти привык к ряби - зыбким помехам его странной новой реальности, почти привык к темноте и шепоту. Мужчина не успевает сделать к окну и шага, сгибаясь под давлением дерганого белого шума в своей голове. И голос, этот драный Голос Свыше, ковыряющий его имплант ледяным ножом: — Живым, Фанатик.
— Теперь я охочусь за сопляками, значит. А пупок не надорву? - хрипит мужчина сквозь рычание, с облегчением осознавая, что его невидимый собеседник немного ослабил давление. Если бы он был из плоти и крови - Фанатик порвал бы его на части. Но, мать вашу, он общался с голосом из сраной посудомоечной машины и выяснять с ней отношения было бы по меньшей мере...глупо. В какой-то момент ему показалось, что Эпилог кивнул, а после, боль наконец ушла, оставляя в голове кровоточащую рану, зудящее покалывание, принуждающее, зовущее растерзать собственную же башку биотикой, пытаясь дорваться до чертовых помех, до источника этого несмолкающего шума. Врачи говорили, что ему уже лучше. Лжецы.

Бесконечные боксы больничных палат больше похожи на стойла для лошадей, чем на уютный дом для тех, у кого основательно съехала крыша. Каждый день он видит свой долгий путь домой - от процедурной до «стойла» будто чужими глазами, но вопреки ожиданиям, уже не бежит. Должно быть, когда эту информацию заталкивают в пустую голову следователя, он удивляется - удивление, пожалуй, первое, что безошибочно читается на лице гостя, стоит тому переступить порог белой тюрьмы. Корабля, держащего путь в Никуда.
Он старается не вдыхать чужой запах, отказываясь верить в реальность, врывающуюся в его белоснежную тюрьму ворохом голографических помех.
— Разве я похож на психа? - глубокомысленно вопрошает Фанатик, вопросом отвечая на немой вопрос своего посетителя или кошмара и растерянно добавляет: — Да-айте угадаю. Охренеть как похож.
Он молчит, перебирая в памяти последние узловые события. Молчит, разглядывая безупречно ровные стены, безукоризненно резкие углы, которые под стать ему самому. Эта комната не терпит недосказанностей и полумер и потому, он не слишком уверенно продолжает: — Но врачи регулярно уверяют меня, что я иду на поправку.
Его настроение меняется со скоростью бешеного калейдоскопа. Злобное шипение сменяется довольным фырканьем человека, жизнь которого вполне себе удалась. Пойдет на поправку - мысленно повторяет он за ксеносами в идеально чистых халатах и чуть ли не в голос смеется. Те, кому имплант кипятил мозги не меньше десятка лет, на поправку уже не идут. Они дохнут в собственной крови и дерьме, пытаются выцарапать подлую дрянь из своей головы или же проводят свою собственную бесконечность в таких заведениях. Пока не сдохнут тоже - мрачно заявляет одно из тысячи внутренних "я" и Фанатик вежливо просит его заткнуться. Кажется, делая это вслух.

Некоторые вещи никогда не меняются. Грязная подноготная Цитадели - где вонь отбросов настолько сильна, что напрочь отбивает обоняние; где на башку тебе постоянно льется вода сквозь щели в старых трубах, до которых у ремонтников руки так и не дошли; где можно получить нож под ребра только за косой взгляд в сторону. Такая Цитадель Фанатику нравилась больше. Настоящий её дух, знакомый и родной ему, сильнее всего проявлялся здесь: отчаяние и одержимость, боль, страх, ни с чем не сравнимая тяга к жизни. Нижние районы Цитадели не были отравлены бессмысленными иллюзиями и надеждами. Ни капли напыщенности - если не считать голоса, регулярно навещающего его тесную квартиру у складов.
— Закрытый на ремонт сектор. На нижнем уровне тебя будет ждать аэрокар. - заметив одного из сотрудников СБЦ, занятого проверкой лицензии торговцев на этой узкой улочке, Фанатик затерялся с толпой, примкнув к пьяной компании наемников из очередной мелкоразрядной группировки. Их даже наемниками-то назвать было сложно. Грабители и душегубы, которые перестреляют друг друга за какую-нибудь сотню кредитов. Он хмыкнул, заметив, как старательно офицер не замечает эту банду шавок и отделившись от едва держащихся на ногах бандитов, перемахнул через заграждения.
— Добро пожаловать, мистер Клэйтон. Доношу до вашего сведения, что ремонтные работы еще не закончены. Пребывание на открытых площадках может быть опасно. Пожалуйста, не подходите к краю платформ. - мужчина отмахнулся от навязчивого ВИ, спускаясь по лестнице к подъемникам, которые строители использовали для наружных работ. Отсутствие самих строителей Фанатика не удивляло - из последних местных новостей, ему было прекрасно известно, что бизнесмен Огло Клэйтон теперь самый настоящий банкрот. Через пару-тройку дней этот кусок земли перекупит еще один неудачник. Хозяева менялись, а строительные работы продолжались уже несколько лет к ряду. Он усмехнулся - не очень, видать, карма у места.
Сильнее всего мужчину бесило то, что Эпилог приучил его следить за новостями. Переделал под себя, хитрожопый синтетический урод.
Он покачнулся, опираясь о перила и стряхивая с себя наваждение. Белый шум в голове стал немного сильнее. Словно он мог читать мысли, словно бы ему не нравилось, о чем Фанатик размышляет сейчас. Критику ИИ не любил и Фанатик, пожалуй, в этом был с ним солидарен.
Аэрокар, потрепанный жизнью, покрытый следами царапин, но все еще способный не вызывать ужас и брезгливость у обитателей верхних ярусов Цитадели, действительно ждал его у одной из платформ. Фанатик по-хозяйски развалился на пассажирском сиденье, позволяя автопилоту взять на себя всю неблагодарную работу. Узнала бы Память, что он использует Эпилога как водителя, наверняка закатила бы истерику. Нервная сучка.
Все они были кучкой шестерок-гандонов, добровольно подписавших себе смертный приговор. Долбаная эпическая четверка - или как там было в этих старых комиксах с Земли? Память, преданную делу до мозга костей, Фанатик никогда не понимал. Она жила в своем розовом мирке, позабыв о реальности и думала, что может отдавать им приказы. Её наивность...раздражала.
Был еще Отчаяние. Иногда фанатик думал о том, что испытывает к нему симпатию. До тех пор, пока он не открывал свой поганый рот и не высовывал острый, как бритва, язык. Отчаяние ненавидел всех их - ревновал, что ли? Его безумное желание быть единственным плохим парнем в подчинении у синтетика, которого кто-то уже успел по ошибке окрестить мировым злом, забавляло. По крайней мере, Фанатика. Что там себе думают остальные, его не волновало от слова «совсем».
Он сам был Одержимостью. «Одержимостью, скрепляющей остальных» - ляпнул как-то Эпилог, заставив Фанатика в голос заржать. Ага, только скреплять этих кретинов ему не хватало. Но все они все еще были нужны ублюдку. Паутина его далеко идущих планов связала их по рукам и ногам и каждый, блять, каждый послушно выполнял приказы, доверяя свою шкуру свихнувшейся машине. Они делали это зря. Едва ли Память понимала, насколько безжалостен Эпилог. Догадывался, пожалуй, лишь Отчаяние.
Выбора у них по-прежнему не было. Угораздило же влипнуть в такое дерьмо.
Фанатик затушил сигарету, с отвращением понимая, что он стал напоминать самому себе полузабытого врага из прошлого и накинул на голову капюшон, покидая аэрокар, припарковавшийся этажом ниже необходимого. Мальчишка бежал. Мог ли он заметить преследование? Фанатик не ду...
Реальность смяла его, как клочок бумаги, разглаживая пальцами края. Фанатик едва не рухнул на колени, стараясь разглядеть дорогу сквозь мелькание голографических помех. Он зарычал, нащупывая под руками шершавую поверхность стены и тут же уперся в нее плечом, стараясь выровнять дыхание. В его голове кто-то включил старый телик из прошлого века. Шуршание голосов, чертовы голоса. Они звали его по имени. Откуда они знают его? Откуда, мать их? Откуда?!
Он запрокинул голову, надеясь увидеть серый потолок, но рябь не утихла, разрывая картинку оранжевыми линиями, отдаваясь в черепе ревом белого шума.
— Я не он. Фанатик. Я Фанатик. - им было плевать.
Не дожидаясь, пока приступ стихнет, он двинулся к лифту, надеясь нагнать пацана до того, как он доберется до своих сослуживцев. Черт подери, неужели нельзя было Память отправить? Взяла бы мальчишку обаянием. Он убьет Эпилога, прикончит, когда придумает - как.
Прохожие шарахались от него. Как от пьяного. Как от наркомана.
— Свали. - прорычал он, отталкивая азари какую-то от лифта и едва сдержался, чтобы не вдолбить по кнопкам биотикой. Рухлядь могла ехать быстрее, но почему-то все время норовила задержаться на каждом этаже.
Эпилог вел его, заставляя Фанатика усомниться в преданности своего тела. Он не был уверен, что сам управляет им, еле перебирая ногами, задевая плечом каждый чертов дверной косяк. Но послушно забыл об этом, когда настиг свою цель.
Он видел его лицо. Страх, отражающийся в каждой черте - страх делал этого пацана немного старше. Он неуловимо напоминал ему кого-то... Но кого? Прошлое, настоящее, будущее - смешались и лишь чудом Фанатик не позволил воспоминаниям утопить его, с трудом вытаскивая свое сознание из бирюзового шторма.
Он подошел ближе, легко толкая подростка носком ботинка и запустив ладонь в короткие волосы, воздел к тусклому свету складских фонарей его рожу, силясь запомнить выражение, с которым он смотрел в пустоту. Растерянный, испуганный, подавленный - Фанатику это было больше, чем просто знакомо. Слышит ли он? Слышит ли он шепот в каждом из коридоров? Зовут ли они и его по имени?
— Прежде чем я оторву тебе руки, - смех отозвался в глотке биотика тихим клокотанием и он склонился чуть ближе, заслоняя свет собственным телом. — Скажи-ка мне. Ты, так же, как и твой папаша, без ума от рыжей шлюхи?
Джейн. Джейн Шепард. Он бы все отдал, лишь бы убить её еще раз. Медленно и мучительно. Это была не месть, нет. Это был не долг. Он просто хотел этого. Врать самому себе - плохая примета, не так ли?